#139

[Legenda17Fest]

Тарасов/Харламов или наоборот)

Валера приезжает из Канады.
Валера первым делом несется к Тарасову отчитываться за все игры, а заодно и за обнимашки в аэропорту.
Чем все заканчивается - на усмотрение автора.

Отдельный плюс, если Валера успел в Канаде попробовать с мужчиной и этот факт как-то влияет на беседу с Тарасовым.

Вопрос: Хочу исполнение!

1. +		14	(100%)
Всего:		14

@темы: другие персонажи, выполненная заявка, Тарасов/Харламов, Валерий Харламов, Анатолий Тарасов, другие пейринги: слэш

Comments

[Гость]

Это безуспешная попытка автора написать текст на заявку #97.
Вышло совсем не про то, чего желал заказчик... зато вроде как подошло сюда.
Прошу простить, если что не так. Автор очень старался быть котиком :3

Исполнение 1. Часть 1.

Название: Мидас
Пейринг: Х/Т
Рейтинг: R (некинковая НЦа)
Жанр: ангстовое PWP
Примечания: представим, что матч в Канаде был один. Представим, что автор когда-то держал в руке учебник Розенталя.

*

Шторы задернуты, лампы погашены.
Неровного света с экрана кинескопа ему хватает лишь на то, чтобы едва различать расслабленный силуэт напротив.
И это так правильно, почти идеально: душный мрак, выевший все пространство вокруг, скрывший от Валеры фотографии на стенах; на них семейное счастье, от которого ему становится стыдно: девушка в свадебном платье, две девочки с бантами на голове.
Он желает забрать это счастье себе – чужое, понятное, простое.
Доступное всем, кроме него самого.
Он желает его сделать своим, хотя бы на эту бесконечно прекрасную ночь.
Прошлая ночь тоже была по-своему прекрасна: победой, в которую удалось по-настоящему поверить только после тарасовского «Я вами горжусь», отблесками неоновых огней в гостиничном окне – тогда ему казалось, что не только Монреаль, но и весь мир у его ног.
Долгая, мучительная ночь до отлета, разделившая их общую радость холодной Атлантикой.
Подарившая Валере шанс осознать, что одной лишь Канадой его мечты не заканчиваются.

Мрак жалеет Валеру, обнимает его за плечи, подталкивая вперед, а вот Валера себя не жалеет, отвык уже.
Ему кажется, что даже ноющее колено – правильно. Той самой, звенящей, напряженной болью, на которой так долго можно концентрироваться, чтобы отвлечься от боли другой, гораздо более сильной.
А можно наконец отпустить ее от себя, она уйдет – и тогда он отпустит себя следом.
И руки его, до сих пор хранящие память о тяжести кубка и гладкости метала, из которого он был отлит – это тоже правильно.
Валера сейчас - царь Мидас, и все чего он ни коснется, будет обращено в золото.

[Гость]

Исполнение 1. Часть 2

*
Он тянется за бутылкой, на дне которой еще плещется, но на сегодня ему, пожалуй, хватит.
И без того уже печет внутри, и без того шумит в голове.
Тарасов медленно наклоняется к нему: лицо – сплошной теневой провал, одни лишь глаза – черное на темном; тяжело, пьяно дышит, словно черпает ртом застоявшийся воздух в квартире, и молчит.
Наговорились уже, вдоволь: и про шайбы эти три несчастные, и про комитетовских, видимо тоже несчастных и оттого таких злых, и про валеркино колено разбитое, ценой которого он заново склеил тарасовские разбитые мечты.
Даже погоду в Монреале – и ту обсудили.
- Анатолий Владимирович.
- М? – Глухая органная нота, что-то из Баха.
- Вы не обижайтесь только.
- А чего мне на тебя обижаться, Валер?
- Я вас сейчас поцелую. Вот вы и не обижайтесь на меня.
«Сейчас» запаздывает, растягивается на несколько долгих десятков секунд. Именно столько Валере требуется, чтобы поверить – сказал, и об этом тоже сказал, проверить – как там Тарасов, жив еще? – а сам?
Сам-то жив? Не окаменел, не провалился на месте, не сгорел от стыда?
Никаких казней египетских, никаких разверзшихся молниями небес.
И шторы по-прежнему задернуты, и свет так удобно погашен, и Валера немножечко пьян и совершенно, абсолютнейше счастлив.
Значит, работает древняя магия: ржавые коросты расползаются, осыпаются трухой, обнажая так долго скрытое под ними – яркое, блестящее, на вес золота, но несоизмеримо дороже его.
И Тарасов – Тарасов! - молчит, только тяжело, рвано дышит, словно уже догадался, что скоро никакого воздуха им обоим не хватит, чтобы отдышаться.
Валера сползает из кресла на колени, кладет ладони поверх тарасовских, расслабленных, с судорожно подрагивающими кончиками пальцев; пытается нащупать пульс на липком запястье, и впрямь допуская возможность сердечного приступа, тянется наверх.
Выпрямляет спину, так что трещит позвоночник, по которому от одного лишь предвкушения уже бегут первые разряды, накрывает своим ртом неподвижные, как-то недовольно сжатые губы.
Ждет, секунду, другую, а когда ждать становится совсем не-воз-мо-жно и весь ток вдруг выходит из тела, разом заземляя и счастье валеркино и глупость его же, Тарасов выдыхает.
На короткое мгновение сам приникает к губам, а потом, как подрезанный, оседает вниз в глубоком кресле, так что Валере, чтобы вновь дотянуться, приходится бедром раздвинуть сжатые колени, навалиться сверху, укрывая собой.
- Не обижайтесь. Я не специально. – Оправдывает он свою жажду и снова целует этот рот, уже согретый его дыханием, скользит языком по нижней губе, не прося - намекая на большее.
Тарасов не обижается, он позволяет Валере себя целовать, трогать везде, воровать прямо с губ сбившееся дыхание, словно сдается, как раньше сдавались на милость победителям.
Он не догадывается, что главная победа Валеры вершиться прямо здесь и сейчас.
- Валера… - он успевает приглушить вибрацию своего имени в горле, слизывая долгое «рррра» с натянутой кадыком кожи. Он успевает перехватить ладонь, судорожно пытающуюся нащупать подлокотник кресла.
Дорвавшись, он успевает все и везде.
Распахивает полы рубашки, скользит ладонями по груди, к напряженным плечам, к шее с выступившими тугими жилами. Шепчет что-то успокаивающее в мокрый висок, словно пытаясь успокоить напуганную зверюшку.
Целует, кусает, оставляя метки на его теле не хуже тех, которые цвели на нем самом после памятной тренировки у ворот. Все ниже и ниже, с остервенелым желанием впитать в себя все сразу – и жар, и дрожь и сбитое к чертям дыхание, и запах этот: пряный пот, сигаретный дым, мыльная отдушка.
Но когда раздается тонкое звяканье пряжки ремня, Тарасов вдруг приходит в себя, вздрагивает всем телом, пытаясь его оттолкнуть.
Валера замирает, нависая над ним на вытянутых руках, защищает свое – как ворота свои защищал.
- Харламов. Поигрались и хватит. Слезай.
Они оба ждут одного и того же – и страх у них тоже один на двоих:
Одумается, сейчас он одумается. Уйдет. И больше не придет, никогда.
- Анатолий Владимирович. – Как можно спокойнее говорит Валера, стараясь, чтобы его поняли. Приняли. – Это я на льду играю. Сейчас – нет. Нет. Мы сейчас не на льду.
- Ты что же думаешь…
- Думаю. Много думаю. Постоянно. О вас, вот таком, как сейчас. – Не дождавшись ответа, Валера тянет брючную ткань на себя, цепляет резинку трусов.
Тарасов смотрит на него – блики от кинескопа бьются в его глазах испуганными мотыльками – впервые, наверное, не зная, что сказать.
Вот и помолчите. Хоть раз в жизни, – думает Валера, накрывая ртом бедренную косточку.
Помолчите, - загоняя ладони в узкое пространство между креслом и напряженной спиной, приподнимая – на себя, к себе, обращая в золото или прах – это уже не важно.
Молчи, - думает Валера и насаживается ртом, сразу до конца, не жалея ни себя, ни его.
- Валера. Дурак.
Валера кивает, соглашаясь. Смотрит наверх – там закушенная губа с бисеринками пота над ней, полоска зубов, обнаженная в оскале. Выше - опущенные веки, разлет бровей, глубокие морщины, взрезающие лоб.
Он согласен, согласен – хоть в Японию, хоть в Чебаркуль, хоть в психушку, если все это сейчас будет его.
Непривычная тяжесть на языке горчит, разбитые об канадский лед губы щиплет, но не в наказание, а тоже по-своему правильно. Сегодня все будет правильно, чтобы он не делал.
- Дурак. – снова шепчет Тарасов, якобы безучастный к Валеркиным стараниям. Делает вид, что просто позволяет себя Валере, а Валера все смотрит и ждет – когда же Тарасов тоже себе его позволит? – Не могу.
В голосе Тарасова - стыд и неуверенность, от этих интонаций внутри Валеры поднимается волна – злость, помешанная с нежностью. Не те он чувства должен вызывать у Тарасова, но тот, видимо не знает, как правильно – и тогда Валера решает показать. Научить.
Он отстраняется, быстро стаскивает с себя футболку и штаны, нисколько не стесняясь своей наготы.
- Все вы можете. Пойдемте. - Встает на ноги, больше чем на метр возвышаясь над распластанным Тарасовым – безупречный олимпиец, божество из древних мифов, и протягивает ему руку: - Со мной в кровать.
И Тарасов снова сдается: ну кто он такой, чтобы отказывать богам?
Шторы задернуты, лампы погашены, простыни сбиты к ногам.
Валера шепчет какой-то бессвязный бред ему в ухо:
- Вот так…какой вы… повернитесь…какой же вы… Люблю вас. В сторону ногу…ага… Не могу без вас.
И он поворачивается, расставляет ноги в бесстыдной позе, почти ненавидя свое зрелое, но такое не умелое тело, прогибается под давящей на поясницу ладонью, гадая – ну и кто теперь тренер, а кто ученик?
Шепчет, сам себя убеждая:
- Тебе не больно. – И со временем, минуты через три или четыре болезненных движений внутрь, спиной к спине – между только липкий пот и звон приглушенной яростной силы - он даже начинает в это верить.
Да, не больно. По-прежнему стыдно.
И так хорошо.
Валера, словно почувствовав это, распрямляется, позволяя воздуху остудить раскаленную собой спину, и – откуда только в нем это? – давит растяпленной ладонью ему на затылок.
Он больше не сдерживается, не контролирует себя, справедливо полагая, что сделал достаточно. Заслужил.
Пуховая подушка глушит все звуки – и те, что издает сам Тарасов, и те, другие, пошлые, хлюпающие.
В голове его вакуум, космическая тишина с плавающими в ней разноцветными спиралями галактик.
И когда Валера просовывает под него ладонь, сжимает кулаком – вверх и вниз, знакомые, в общем-то, движения - они медленно начинают сворачиваться к своему центру, пока на их месте вдруг не образуются огромные солнца, выжигающие ему собой нутро.
Тарасов шипит, кусает подушку, изливается на простыни, извивается под Валерой как червяк, а потом вдруг замирает, отбросив все это от себя, просто наслаждаясь последними волнами удовольствия.
Валера за его спиной, кажется, матерится. Протяжно, хрипло стонет, и, прежде чем Тарасов успевает что-то понять, скатывается в сторону, дрожа всем телом.
- АнатольЛадимыч… а можно я открою форточку?
Нервный смешок сам слетает с губ Тарасова:
- Ну какой я тебе теперь Анатолий Владимирович, Харламов?
- Ну так и не Толя же… – улыбается голосом Валера, жмется, елозит по кровати, липнет к нему в прямом и переносном смысле, дрыгает ногами. – Мне нравится.
- Что тебе нравиться?
- Вы… Анатолий Владимирович. А я - ваш Чебаркуль.
- Иди уже, Валера. – Выдыхая в мокрую макушку, говорит Тарасов. – Форточку открой. Кислородное голодание вредно для мозга.
- Сами вы вредный, Анатолий Владимирович.
- И папиросы мои с балкона захвати.

[Гость]

Автор, Вы меня простите конечно, но Вы - не не котик, Вы - египетский котяра (ну или Чеширский, кому что больше нравится, на выбор).
Это прекрасный совершенно текст, и очень правдивые эмоции.
спасибо!

*автор заявки, из обморока*

[QwertyFlo]

первая часть очень хорошая. А вторая как-то не фонтан. Персонажи немотивированны, тащит их автор за загривки, куда ему надо и все.

вах, это просто прекрасно :3
особенно про то, как валра его убеждал

[marsi]

это невероятно прекрасно!!!!

[девочка Ив]

Автор, ОТЛИЧНЫЙ ПРОН!!! При чем раскладка совсем не моя любимая, но понравилось очень! Арррр^^

[Гость]

Гость-заказчик, я очень рада, что текст пришелся вам по душе. Немного боязно все-таки было. *мурлычет на жарком солнышке ваших слов
QwertyFlo, спасибо за критику. В целом согласна с вашими словами. Могу оправдаться лишь тем, что это PWP, и в первую очередь при его написании думаешь совсем не о мотивации. Буду стараться писать лучше.
sibirean.monkey, ыыыыыы, спасибо!
marsi, и вам тоже спасибо!

Автор1.

Потрясающее пвп. Восторг и вопли) Спасибо, автор!!))

[Томас_Андерсон]

И руки его, до сих пор хранящие память о тяжести кубка и гладкости метала, из которого он был отлит – это тоже правильно.
Валера сейчас - царь Мидас, и все чего он ни коснется, будет обращено в золото.

- Вы не обижайтесь только.
- А чего мне на тебя обижаться, Валер?
- Я вас сейчас поцелую. Вот вы и не обижайтесь на меня.

- Не обижайтесь. Я не специально. – Оправдывает он свою жажду

Тарасов смотрит на него – блики от кинескопа бьются в его глазах испуганными мотыльками – впервые, наверное, не зная, что сказать.
Вот и помолчите. Хоть раз в жизни, – думает Валера,

[Гость]

Грациозный Юнкер,спасибо! Рада, что прон удался. Не все же им о высоком, о хоккее)

При чем раскладка совсем не моя любимая, но понравилось очень! Арррр^^

ммм, а меня как раз такое обычно и кинкует. Чтоб на диване все наоборот было, не так как в жизни.

[Сашка], пожалуйста! Автор щастлив.
Майский_Снег,

[Гость]

*жует подушку* господи, автор, миленький!!! вы - ангел!!! это же действительно та самая #97 заявка!!111111 все так: и раскладка, и по кинкам всем прошлись, и некоторые фразы - напрямую контрольными в мозг! НЕЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СПАСИБО!!!!

[Крошка Пингви]

Валера - Мидас Автор, спасибо вам огромное за такого Валеру

[Гость]

Дорогой автор, спасибо, порадовали!
Валера - сверху, это само по себе прекрасно, и разумеется полностью искупает отдельные конструктивные недостатки!
Но некоторые моменты все-таки несколько напрягают.
- Олимпиец-Валера больше чем на метр возвышающийся над распластанным Тарасовым, Это как две табуретки по высоте. Он что карлик что ли, олимпиец этот, я не поняла?
- Тарасов, извивается под Валерой как червяк Ну эротичненько так чо, и вообще по доброму.
Это, кстати, что Валера его в порыве нежности земляным червяком назвал, да? Милый мальчик!
И наконец, любимое. Я конечно не большой знаток разных экзотических позиций. Но как они там делали ЭТО "спиной к спине"? Ну вот реально не представляю.
Наверное Валера в Канаде такому научился
Может все-таки бету, а?

[Гость]

Гость,

спина к спине
Автор вспыхнул от стыда, испепелился, воскрес, собрал свои останки в кучку и теперь посыпает пеплом голову
Нет, все-таки больше

по поводу первого замечания: Тарасов в низком кресле, но не на полу же)
а про червяка, это мне из фильма вспомнилось)

А вот спина к спине... ну не могу я объяснить как так вышло, даже самой себе не могу. Прастити.
* уполз

Гость

в 14:26

, а вы часом не заказчик? Оставьте подушку, возьмите зефиру) Спасибо вам, рада, что оценили.
lutikov@, неумелые греческие аналогии нашо фсе Пожалуйста!

Автор1

[Томас_Андерсон]

"спиной к спине"?

фуууууууууууууууууууууф

[Гость]

Ну все, пошла цепная реакция
А1.

[Томас_Андерсон]

автор, я не в обиду, но меня просто со смеху со стула снесло хДДД дело в том, что я эти спины заметила, но я на опечатки не обращаю внимания, но когда что-то подобное в критике заметят да ещё так забавно))))))) ну, вы понимаете))

[Гость]

Автор, нет, к сожалению, не заказчик) *жует зефирку* скажите, а это была разовая акция, или вы еще что-то по пейрингу писали или напишите?
Гость в 14:26

а про "спиной к спине", как-то вы странно, господа, пвп читаете я лично к концу уже и не вспомнила даже

[Гость]

Майский_Снег, какая обида, о чем вы?
я сама периодически хихикаю, не переставая, однако, фейспалмить.

*радостно* Автор, вы супер) А все очепятки неизбежны.
И вообще. Подписываюсь под фразой:

как-то вы странно, господа, пвп читаете я лично к концу уже и не вспомнила даже

[Holy Allen]

Автор, вы хороший - такое порно написали, ммм. Чудесное порно. Горячее.

[Гость]

*жует зефирку* скажите, а это была разовая акция, или вы еще что-то по пейрингу писали или напишите?

Пишу, скоро выложусь ^^
[Сашка], мимими, вы лапочка!
Tommy_Wiksen, здорово, что вам понравилось.
А1

[Хельм]

боже огонь охххх