#26

[Legenda17Fest]

Харламов/Тарасов, Кулагин.

Кулагин догадывается о чувствах Валеры к Тарасову, и пытается вывести последнего на откровенный разговор так, чтобы слышал Валера. Таймлайн - любой.
R или NC-17, Валера СНИЗУ.
Побольше разговоров и душевных терзаний непосредственно перед соитием.
И Иру уберите куда-нибудь, пожалуйста.

Вопрос: хочу исполнение!

1. +		39	(100%)
Всего:		39

@темы: выполненная заявка, Тарасов/Харламов, Валерий Харламов, Анатолий Тарасов, Борис Кулагин

Comments

[Гость]

Ну что, попробуем :?

исполнение1, 2332 слова

Кулагин знал.
А если и не знал, то догадывался, и Харламов, инстинктивно чуя это, старательно обходил Бориса Павловича стороной. Иногда все же случалось попадаться ему на глаза, но обязательно в компании Гуся или других ребят. Знал Валера, что тренер может спросить, и вот тогда будет не отвертеться. Словами-то, может, и получится, но глаза! Глаза всегда твердят о правде, какой бы страшной она не была.
Впрочем, нет: страшная – это не то слово. Стыдная, должно быть. Жаркая. И неожиданная. Да и как такое можно ожидать?
Ира чувствовала что-то. Смотрела в глаза, просила правды, заверяла, что примет все, но Харламов только улыбался. Ну, у них же все в порядке, не так ли? У них с Ирой. А все остальное – это все остальное.
Она не выдержала. Хлопнула дверью, сказав напоследок, что такая жизнь не для нее. Чтобы уж если он завел себе подружку, то надо иметь смелость признаться, а вот так вот бегать от ответа, от одной юбки к другой…
Валера хотел пойти за ней. Побежать, остановить, но что будет потом, когда Ира вернется? Она снова потребует ответов, а их как не было, так и нет.
Поэтому надо было научиться жить без Иры. Хотя бы на какое-то время, пока не появится, что сказать, пока слова не станут складываться в связные предложения, которые не стыдно будет произнести.
У Валеры случился вдруг день рождения. Вот так вот взял и случился, бывает, что же. Дцать лет назад мама родила его, такого красивого и пригожего, а теперь они не разговаривают словно чужие. А может, и чужие, учитывая все мысли, все чувства, все то, что, казалось, прилетело откуда-то с иной планеты, потому что никак не могло родиться на Земле. Выше оно было и, возможно, чище. По крайней мере, в голове у Харламова.
Гусь поздравил первый. Хлопнул по спине так, что чуть легкие через рот не вылетели, дал два билета в театр, сказал, что крутой спектакль, что все уже сходили в Москве, а Валерка не был. Непорядок.
Харламов был согласен. Непорядок. Что ему не с кем в этот театр идти. Но ведь Гусеву не скажешь: он и так осуждающе качал головой, когда узнал, что Ира ушла.
Дверь в кабинет Тарасова была приоткрыта, и Валера стиснул зубы, собираясь пройти мимо. За пару мгновений до него в помещение просочился Кулагин. Он видел Харламова, приветственно кивнул ему и даже не попытался остановить и разговорить. Видно, понял, что бесполезно.
Харламов остановился сам, гипнотизируя настойчивым взглядом дверь. Она должна была закрыться, чтобы не искушать соблазном. Должна была.
И не закрывалась.
Они с Тарасовым не виделись уже почти неделю. Кулагин говорил что-то об интервью, о тренировках молодняка, о том, что Анатолий Владимирович слишком занят. Валера только фыркал. Занят, надо же! Что за чушь! Кто в нее вообще поверит?
Дверь все еще была приоткрыта, когда Харламов остановился, осторожно опустив клюшку на пол так, чтобы она не стукнула: вообще-то он шел в душ. А теперь вот стоял здесь, в форме, мокрый, раскрасневшийся, не снявший коньки, и жадно прислушивался.
Стыдно?
Стыдно.
Но не настолько, чтобы уйти.
- Мучается он, - голос Кулагина был тих. Валера едва удержался от того, чтобы подойти поближе.
- Ира ушла от него, вот и мучается. Найдет себе девушку – перестанет мучиться, - Тарасов эмоций не выдавал. Как и обычно. Со стороны посмотришь – кремень человек!
- Да что ты, Толя! – сорвался на укоризну Борис Павлович. – Приласкай мальчишку, слово доброе скажи или…
- Или – что? – перебил Тарасов. – Уложить в кроватку и в лобик поцеловать? А может, сказку рассказать? Как жили два медведя в одной хижине, лесные жители все знали и помалкивали?
- Толя!
Харламов не дышал. Страшно было услышать нечто, от чего вся жизнь пойдет прахом, но еще страшнее было бы этого не услышать.
- Толя, - в голосе Кулагина проскользнуло мучение. – Ну, что ты все юродствуешь, все ерничаешь? Нравится же тебе мальчишка, а? Скажешь – нет?
Тарасов молчал так долго, что Валера уже подумал было, что ничего больше не услышит. Но в момент, когда Харламов собрался уходить, прозвучало глухо:
- Поэтому и не приду. Можешь не пытаться, Боря, не будет этого, ты понял? Я не хочу.
- А может, не можешь?
Харламов покраснел, хотя сам не понял, отчего.
- А может, и не могу, - Тарасов засмеялся. Что-то стукнуло в кабинете, Валера замер, пытаясь разучиться дышать.
- Толя, Толя… Что ж ты с ним делаешь?
Ясно представилось, как Кулагин качает головой.
- Я делаю?! – Анатолий Владимирович повысил голос. – Я-то что делаю? Щенячьими глазами смотрю? Или встреч ищу? Записочки пишу, может быть? А, Боря?!
Тарасов злился, Харламов знал эти его интонации, а потому попятился, не желая быть пойманным.
Клюшка упала.
Стук, казалось, стал всей вселенной и грозился обрушить на голову незадачливому хоккеисту все звезды. Или, по крайней мере, одну.
Тарасов высунулся из кабинета. Валера тут же неловко нагнулся, делая вид, что все, что его интересует, это как поднять клюшку.
- Зайди, - голос тренера был до жути спокоен. Харламов почувствовал себя у кабинета директора в школе. Вот только к директору таких чувств он не испытывал. И слава СССР!
Кулагин стоял у окна, когда Харламов протиснулся через дверь, чувствуя себя так хреново, что, казалось, хуже просто быть не могло.
Могло. И сочувственный взгляд Бориса Павловича это доказал.
- Ругать будете? – с вызовом осведомился Валера, выпрямляясь и крепче держась за клюшку.
Тренеры переглянулись.
- Будем, - как-то очень жизнерадостно возвестил Тарасов. – И за уши тянуть!
Кулагин, явно не ожидавший такого поворота событий, крякнул.
Харламов же только хлопнул глазами.
- Чего… - протянул он. Слова Тарасова никак не вязались с тем, что Валера только что услышал.
Борис Павлович засмеялся вдруг, качая головой, и протянул руку.
- Поздравляю, Валера, - искренне сказал Кулагин. И подмигнул вдруг.
Валера ошарашенно и полуавтоматически пожал ладонь мужчины.
Что за черт?
Тарасов улыбался. Он сидел в своем кресле и улыбался, чтоб его! Харламов был уверен, что Тарасов знает: его подопечный все слышал. И выводы, им сделанные, правильные.
- Пойду я, - вздохнул Кулагин, приглаживая чуть растрепавшиеся волосы. – Справитесь же тут без меня?
- Ни в коем разе, - невозмутимо отозвался Тарасов. Он выглядел таким… уверенным. Словно и не говорил он то, что слышал Валера, словно все это причудилось, привиделось, прислышалось, в конце концов.
Едва за Кулагиным закрылась дверь – плотно на этот раз, - Харламов упрямо тряхнул головой.
- Извините, Анатолий Владимирович, - скороговоркой выпалил он, старательно глядя куда-то в район уха Тарасову.
- Это еще за что? – ни грамма удивления в голове. Знает, черт, все знает!
Харламов почувствовал, как у него запылали щеки. Он стоял, по-прежнему расхристанный после тренировки, а тренер сидел, аккуратный и подтянутый, и отличались они друг от друга, как небо и земля.
- Извините, - уже тише повторил Валера. И замер, борясь с желанием закрыть глаза.
Тарасов был близко. Протянуть руку – и вот он. Коснуться, почувствовать, дорваться.
Не было названия тому, что чувствовал Валера. Или он не знал, как такое назвать. Да и можно ли?
Тарасов – мужчина. Оба они мужчины. Странно и нелепо, такое вообще бывает?
Харламов не знал, бывает или нет, но с ним было. Впрочем, знал, конечно. Ходили слухи, но никогда о своих. Об игроках из других команд, о чужих тренерах, о знаменитостях. Валера всегда смеялся над такими: с друзьями, с Ирой, с отцом. А теперь – как смеяться? Как быть прежним?
- Что замолчал, а, Харламов? – насмешливый голос Тарасова взрезал тишину, разбил ее воспоминания о том, что когда-то было легко и просто, заставил вздрогнуть. Валера переступил с ноги на ногу.
- Вы… - начал было он, но тут же замолчал.
Что сказать? Он так хотел увидеть Тарасова, вот, увидел. Дальше-то что?
Анатолий Владимирович потянулся. Зевнул, заводя руки за голову.
- Харламов, Харламов, - протянул он, щурясь. – Что же нам с тобой делать-то, а? Подскажешь, может?
И встал, упираясь ладонями в стол.
Валера сглотнул, чувствуя, как сухо во рту. Так, словно бы пожелай он сейчас заговорить, и слова превратились бы в сухой пустынный песок, сорвавшийся с губ роем мошкары.
- Анатольвладимыч… - это вышло настолько беспомощно, что снова стало стыдно.
- Я, - бодро отозвался Тарасов. И вот тогда Харламов, наконец, посмотрел на него, ожидая увидеть насмешку. А увидел…
Понимание.
И что-то еще.
Что?
Клюшка упала на пол. Снова. Но уже совсем не так оглушительно.
- Анатолий…
- Да я, я, - Тарасов снова смеялся. Но совсем необидно.
Это было невозможно. Невозможно подумать, невозможно представить, невозможно…
Дышать, видеть, слышать. Чувствовать, как что-то зреет, сначала в груди, вокруг сердца, потом внизу, под одеждой, между ног.
Харламов неуклюже попытался прикрыть эрекцию, все еще не веря, что можно, что не осудят, что Тарасов все понимает.
- Дверь закрой.

[Гость]

исполнение1, продолжение

Валера, в голове которого шумело, звенело и стучало, не сразу понял, что обращаются к нему.
Тарасов опирался на стол, чуть расставив ноги, упираясь ботинками в пол. И Харламов, не веря, не понимая, как так, видел, что и у него набухает ком в брюках.
- Дверь закрой, - повторил мужчина. Он уже не улыбался, и что-то было такое в его глазах… Что-то шальное. И очень искреннее.
Валера попятился, прижался спиной к дверному косяку, неверной ладонью пытаясь нащупать ручку. И замок.
Щелк!
Тарасов едва заметно кивнул. И встал.
Харламов взмок. Он не знал, не понимал, что нужно делать, куда девать руки и ноги, что делать с формой, которая все еще была потной и грязной. Мелькнула ужасающая мысль о том, что Тарасов, едва учует запах, исходящий от Валеры, велит ему убираться. И тогда все.
Совсем.
А Тарасов уже стоял рядом. Напротив. Смотрел своими невозможными глазами с едва уловимой грустинкой.
- Валера, Валера…
Ладонь, жесткая, грубоватая, легла на щеку. Погладила. Совсем не так, как гладила Ирина ладошка. И Харламов ощутил желание осесть на пол только от этого прикосновения.
Бешено забилось сердце, норовя выскочить из груди. Забылось, как дышать, как моргать, как говорить. Да и что тут скажешь?
Валера закрыл глаза в тот момент, когда Тарасов поцеловал его. Прямо в губы.
Невозможно было описать словами весь тот вихрь ощущений, что охватил Харламова. Не с чем было сравнивать. Запретное, тягучее удовольствие, от которого должно было быть стыдно, а было сладко.
Хотелось прижаться. Потереться набухшим членом, застонать глухо, укусить и смять в объятиях. Но это можно было с Ирой, а с Тарасовым…
С Тарасовым Валера не знал, как себя вести: тут мужчина, там мужчина… Все другое и в то же время – знакомое. Как быть? Как не ошибиться? Как сделать так, чтобы не уронить себя в чужих глазах?
Харламов, погрязший в чувствах, ощущениях и сомнениях, слишком поздно заметил, что его ладонь прижимается к ширинке Тарасова, пальцы мнут выпуклый ком, а рука самого Тарасова лежит поверх и направляет. Показывает, как надо.
Как правильно.
Валера тяжело выдохнул, запрокинул голову, ударившись затылком о дверь, когда Тарасов короткими кусачими поцелуями прошелся по его шее, задел губами кадык. И сам, торопясь и срываясь, с сожалением убрав руку, принялся расстегивать ремень.
Раздеться хотелось мучительно. Прижаться голым телом к такому же голому телу, чтобы стало еще жарче, еще сладостнее, еще…
- Еще! – выдохнул Харламов, стараясь не упасть, когда Тарасов уверенно залез рукой к нему в штаны, обхватил пальцами твердый член, мазнул по спрятанной пока за тканью трусов головке. Валера потянулся за поцелуем, но Тарасов уклонился. Вытащил руку, вызвав разочарованный полустон-полувыдох у Харламова, и взялся за свой ремень.
Валера широко открытыми глазами, до сих пор не будучи в состоянии поверить, что все, что происходит, происходит с ним, смотрел, как Тарасов приспускает брюки вместе с трусами. Ненамного, но достаточно для того, чтобы высвободить член: не слишком длинный, довольно широкий, уверенно стоящий. И Харламов вдруг ощутил странную гордость за то, что его хотят.
Он представлял это себе иначе. Смутно, начитавшись и наслушавшись похабных рассказов, в которых, конечно же, подобное резко высмеивалось и осуждалось, но Валера видел себя снизу. И потому, что Тарасов – старше, опытнее, мудрее, и потому, что он сам – не умеет. А сразу пытаться делать то, что никогда не делал…
Тарасов не стал просить Валеру ни развернуться, ни опуститься на колени. Вместо этого он, держа одной рукой себя, второй ловко вытащил наружу член Валеры. Качнул его парой уверенных движений, а потом, придвинувшись ближе, соединил их члены вместе, кожей к коже, головкой к головке.
У Харламова потемнело в глазах. Закружило, завертело, едва не сбило с ног. Потребность ухватиться за что-то, чтобы не упасть, оказалась настолько сильной, что Валера обхватил правой рукой Тарасова за плечи, пряча лицо где-то у него в волосах. А Анатолий Владимирович, не отпуская, не прекращая ласкать их обоих разом, бормотал едва слышно «Ну, Валера… Ну, что ты, Валера… Давай, Валера…»
Сдержаться было невозможно, а осознание запретности, неправильности только ускорили оргазм. И Харламов, жмурясь, кусая губы и царапая коротко стрижеными ногтями шею Тарасова, кончил, бурно, обильно, сладко.
- Вот и молодец, - глухо донеслось сквозь пелену удовольствия, Валера, не открывая глаз, почувствовал, как содрогнулся Тарасов: раз, другой, третий. Качнул бедрами и замер, прерывисто дыша.
Наступила тишина. Вязкая, как те капли, что оросили кожу. Минутой спустя Тарасов осторожно отстранился. Не надевая брюк, вытащил из кармана скомканные салфетки, бросил несколько Валере, прижавшемуся к двери.
Надо было что-то сказать. Но Харламов мог только глупо улыбаться и отсчитывать удары вместе с кровью в висках: один, два, три… много.
- Харламов, в порядок себя приведи, - в голос Тарасова вернулись стальные нотки. Это было настолько ожидаемо, настолько… по-тарасовски, что Валера не сдержался. Сполз на пол, хохоча и пытаясь закрыть рот ладонью, зажать кулаком.
Тарасов усмехнулся.
- Ну, хоть не плачешь, - он отвернулся, застегивая брюки.
Харламов смеялся, уже не стесняясь.
Случилось. То, что он хотел, случилось. И не пропал интерес, не пропало уважение, ничего никуда не делось, все осталось на местах.
Никто не узнает, конечно же, никто и никогда. Потому что не поймут, осудят за глаза и в глаза, не захотев или не сумев разобраться во всех хитросплетениях жизни. А если и скажут, что все нормально, то наверняка солгут.
Надо было уходить, Валера это понимал. Кое-как натянул штаны, предварительно вытершись и вздрогнув, едва ожили недавние воспоминания. Искоса взглянул на Тарасова, но тот уже сидел за рабочим столом и что-то писал, не поднимая головы.
Гадкая мысль о том, что все это – всего лишь подарок на день рождения, всколыхнула сердце, пустила яд по жилам, заражая кровь холодом и страхом.
Харламов не мог спрашивать о таком. Поэтому, сцепив зубы, молча отвернулся, ища дверную ручку. Уже на пороге не выдержал и посмотрел на Тарасова.
- Извините, Анатольвладимыч, - губы сами шевельнулись, против воли, против всего.
Тарасов поднял голову. И усмехнулся так, что Харламов невольно сделал шаг.
Не в коридор.
Обратно.
- Дверь-то закрой, наконец, Валера.

[девочка Ив]

ААаааааа, боже, это прекрасно!
Как всегда - прекрасно
Я протрезвею и откомменчу более внятно, правда.
Автор - чудо, котик и солнышко. люблю!

[Гость]

Грациозный Юнкер, мне подумалось, вы уж спите /ворчливо/

[девочка Ив]

Гость, ну мы почти.
Ты закрыла тур!!!!

[Гость]

Грациозный Юнкер, я молодец, да))

[девочка Ив]

Сделаем вид, что я не опаздываю в универ

- Мучается он

Ира ушла от него, вот и мучается. Найдет себе девушку – перестанет мучиться, - Тарасов эмоций не выдавал.

Аххххщщщщ, какой Тарасов!

Клюшка упала.

Вот это просто восторг.

И слава СССР!

Дальше - все, спасибо, кончил, ну, как всегда. Надо еще третий раз перечитать.

потому, что Тарасов – старше, опытнее, мудрее, и потому, что он сам – не умеет

Вот да.

- Ну, хоть не плачешь,

Отлично! Вхарактерно, по-моему, очень.

Не в коридор.
Обратно.
- Дверь-то закрой, наконец, Валера.

*рассыпалась на миллион зефирко-сердец*

[МашкаБукашка]

«Как жили два медведя в одной хижине, лесные жители все знали и помалкивали» - хахахаха,сто баллов)))))
шикарный фик,спасибо)

[Крошка Пингви]

Автор, с утра мне туго соображается, но фик, по-моему, получился замечательный моя к вам любовь раскрывайтесь и признавайтесь кому дарить зефирков

[Невеста Роз]

А, ну да, можно ведь уже /является пред очи строгих читателей/

[Джейки]

оооох! прям с подробностями, неожиданно в этом фандоме...
но классно получилось, жаааарко))))

крохотный тапок

- Дверь закрой, - повторил мужчина.
автор, не надо мужчин/любовников/партнёров))) и тогда вообще будет конфетка))))

[Greatmini]

Так быстро нельзя переходить из состояния высунутого от удовольствия при чтении языка к состоянию дикого ржача
а все потому, чта клюшка упала (с)
давно я так взрывно не хохотала
а горячооооооо...как
Невеста Роз, браво!
Проду можно?

[Невеста Роз]

автор, не надо мужчин/любовников/партнёров

Все хорошо в меру)) я придерживаюсь только этого правила все остальное - издержки фикбука.

а все потому, чта клюшка упала

Клюшки - они такие

Проду можно?

В принципе можно, конечно)) но задайте тему. Я не умею писать пейринги, я предпочитаю истории. Ну а уж пейринг приложится

[Томас_Андерсон]

уууууууууууух *_______* как здорово! просто нет слов *0*

[Синдром смеющейся марионетки]

- Дверь-то закрой, наконец, Валера

- контрольный в голову.
Как у вас все хорошо тут,без излишеств, и медведи эти совершенно покорили

[Эдема]

Какая же прелесть прелестная, дорогой Автор! Простите что только сейчас прочитала, но раньше не получалось. Вкуснота замечательная, и эти мужчины мне очень нравятся))) Очень смелые такие) Слава СССР! ))))))))) и Автору!
и какбэ хочется еще сказать - какой хароший подарок АВ придумал для Валеры эх, повторить бы!

[девочка Ив]

БОЖЕ, Я ТУТ ПЕРЕЧИТАЛА И ВСПОМНИЛА, КТО ЗАКАЗЧКИ И КТО АВТОР, ЛОЛ.
Света, такой прон, бросай фем к чертям, слэш твое истинное призвание.

[Невеста Роз]

Грациозный Юнкер,

бросай фем к чертям, слэш твое истинное призвание

Настя была бы счастлива

[девочка Ив]

Невеста Роз, ну, только не ГП-шный слэш, а по Легенде, пожалуйста.
И Насте не говори, что я сказала.
В ГП место только гету.

[Невеста Роз]

Грациозный Юнкер, у тебя двойные стандарты

[девочка Ив]

Невеста Роз, безусловно! еще я слэш не люблю (говорит вам заказчик этой заявки, лол).

[Невеста Роз]

Грациозный Юнкер, Юля, я тоже его не люблю минус на минус дает плюс, не?

[девочка Ив]

Невеста Роз, да, давай вместе любить слэш!

[Эдема]

Грациозный Юнкер, давайте

[zlaya_mirabella]

Очень понравилось! горячо и верибельно!

[Arli_n_di]

Автор это было удивительно)